ren ici; et qu'ayant appris par une dépêche du clom Ite de Razoumoffsky que la cour de Londres avait déjà chargé Mr Paget de passer, en conséquence de cette supposition, des instructions à l'envoyé d'Angleterre à Naples, je me suis empressé d'écrire à notre ambassadeur à Vienne pour l'informer de l'état de cette affaire. Ce n'est pas sur les déterminations ultérieures de notre auguste maître à ce sujet que je suis empressé de m'expliquer, car celles-ci ne sont pas définitives et ne pourront être prises qu'à la suite des réponses que nous attendons journellement de Vienne; mais v. ex. sentira facilement combien il doit nous importer de rétablir les faits tels qu'ils ont été et dans leur vrai jour, afin que, si dans ce même instant Bonaparte exécutait l'attaque de Naples, la conduite de nos commandants aux Sept-Iles qui se refuseraient naturellement à toute coopération, n'ayant reçu encore aucun ordre quelconque à ce sujet, ne soit pas regardée ou comme un pas rétrograde de notre part, ou comme si nous ne remplissions pas un engagement déjà contracté, ce qui n'arrivera jamais dans la conduite du cabinet de St. Pétersbourg. Je dois en outre observer à v. ex. qu'il n'y aurait rien d'aussi contraire au succès du concert général que nous projetons, que si la cour de Vienne pouvait seulement se douter qu'on commencera la guerre contre les Français sans qu'elle füt obligée d'y prendre part. C'est ce qui l'arrangerait fort, et elle ne demanderait pas mieux que de nous voir prendre la peine de les combattre, pendant qu'elle continuerait à rester inactive. Ce n'est que la conviction intime qu'on n'entreprendra rien contre Bonaparte, tant qu'elle ne se mettra pas de la partie, qui l'y forcera en quelque façon; et cette raison si valable vient à l'appui de celles que j'ai déjà détaillées pour que notre auguste maître ne se départe pas de la ligne qu'il s'est tracée à ce sujet. Печат. по копии. Перевод Господин граф, мы сочли необходимым поставить в известность о решениях*, принятых нами в связи с событиями в Эттенгейме1, наряду с другими дворами также и Порту. Ввиду возможности разрыва с Францией существенно важно было заручиться расположением Дивана, а необходимость укрепить Корфу и обезопасить от вторжения Ионическую республику и Грецию обязывала нас сделать все возможное, чтобы в Константинополе не чинили никаких препятствий проходу наших войск, предназначенных для отправки на Семь островов. Поэтому нашему посланнику было предписано** заверить оттоманское министерство в том, что, какой бы оборот не приняли дела, они ни в чем не повлияют ни на нашу дружественную политику по отношению к Порте, ни на заботу императора о предохранении владений этой империи от любого нападения французов и что мы надеемся, что Порта, со своей стороны, также останется неизменной в своих чувствах к России и даже проявит склонность к возобновлению союза 67, существующего между двумя империями; последние слова, сказанные вскользь, особенно в тот момент, когда срок истечения договора о союзе еще так далек, не должны были, по нашему мнению, иметь иного результата, как только успокоить Порту относительно наших намерений на будущее и рассеять впечатление, которое могли произвести на нее инсинуации наших врагов в связи с отправкой нами войск на Корфу; однако Диван придал более широкий смысл вышеупомянутому месту в нашем письме и, приняв его за формальное предложение о возобновлении союза уже с настоящего момента, горячо ухватился за этот случай, чтобы передать г-ну Италинскому через реис-эфенди ответ61, в котором заявляет о принятии нашего предложения, выражает самое горячее желание заключить договор и одновременно просит, чтобы нашему посланнику были даны необходимые для этого полномочия. Г-н Стратон, по-видимому, сообщил своему двору об этом событии, но он не мог знать всех подробностей. После этого краткого сообщения, из которого Вы узнаете, как в действительности обстояло дело, я перейду, г-н граф, к самому договору, возобновления которого так сильно желает Порта. Никогда еще ни один союз не предоставлял одной стороне столь мало преимуществ по сравнению с другой, как этот: он обеспечивает все преимущества Порте, а нам не предоставляет никакой действительной выгоды; к тому же, мы даже не можем добиться от этого правительства выполнения тех договорных обязательств, которые оно согласилось взять на себя для сохранения хотя бы видимости взаимности. Если учесть положение обеих империй, то все опасения, все выгоды падают на долю Порты в том значении, которое она придает этому союзу, а все тяготы остаются на долю России; следовательно, нас вряд ли устроит возобновление этого союза в нынешнем виде. Если бы Европа являла картину мира, обеспеченного на долгое время, и если бы ее равновесие было восстановлено на прочной основе, то еще можно было бы решиться на это и, закрыв глаза на все его невыгоды, продолжать приносить жертвы ради вероятного покоя. Но теперь, когда этот покой менее всего можно считать обеспеченным и когда все, напротив, говорит за то, что мы, быть может, находимся накануне всеобщего потрясения в Европе, множество новых доводов подкрепляет соображения, которые обязывают нас приступить к заключению такого соглашения, лишь тщательно взвесив все. Нет сомнения в том, что Турция, в силу пороков ее системы правления, истощения ее финансов и крайней слабости ее армии, никогда не сможет быть действенным образом полезна своим союзникам; она даже затруднит их операции, примером чего служат трудности, постоянно испытываемые нами в связи с пребыванием наших войск на Корфу; не говоря о многих других затруднениях, с которыми эти войска сталкиваются вследствие анархии, царящей в управлении этой империей, в настоящее время они были бы доведены до последней крайности, если бы мы положились на принятое Портой обязательство поставлять им необходимое продовольствие. Кроме того, в момент, когда обоим дворам предстоит выдержать столкновение, в котором ради блага всего человечества им надлежит употребить связанные с величайшими затратами средства, чтобы можно было надеяться добиться успеха в предстоящей борьбе, следует ли увеличивать и без того достаточно большие затруднения, беря на себя заботу о защите этой империи, разрушающейся со всех сторон, и не подумать хотя бы о том, чтобы облегчить себе по крайней мере возможности для выполнения этой дополнительной задачи, столь же трудной, сколь и связанной с большими расходами, и о том, чтобы получить что-либо взамен в интересах успеха общего дела? Если прямодушие обоих государей по отношению к турецкому правительству побуждает их, несмотря на малую пользу, которую может принести дружба Порты, и то, что на нее нельзя особенно полагаться, выполнить, насколько окажется возможным, принятые ими ранее на себя обязательства, то осмотрительность требует от них не возобновлять эти самые обязательства и без соответствующего возмещения не связывать себе руки в такое время, когда в любую минуту могут неожиданно возникнуть наисложнейшие комбинации и когда нельзя предусмотреть, какие трудности и какие возможности принесет с собой завтрашний день. по Император считает необходимым, чтобы Ваше сиятельство представили эти соображе ния просвещенному вниманию английского министерства и начали с ним конфиденциальное обсуждение этого вопроса для того, чтобы оба двора, объясняясь и советуясь друг с другом, совместно выработали линию поведения, которой они должны будут придерживаться отношению к Порте. Речь идет о том, чтобы зрело обдумать наши интересы, нынешнее положение Турции и те перемены, которые произошли в соотношении сил в Европе; затем на основе этих данных решить, стоит ли нам в настоящее время приступать к возобновлению договора о союзе с оттоманским правительством, и в случае принятия положительного решения определить, каким должен быть этот договор и какие пункты необходимо в него включить. Не следует ли предусмотреть, что, может быть, придется потребовать от Порты, чтобы она выступила против Франции? Хотя помощь, которую могло бы оказать турецкое правительство коалиции, сама по себе никакой цены не имеет, однако полное закрытие последнего канала французской торговли, невозможность использовать Левант как убежище для французских арматоров и особенно уверенность в том, что таким образом можно наиболее легким путем пресечь интриги французов как в стране, так и в самом Диване, и то уже будут представлять достаточно большие преимущества. 68 То место в ответе 63, переданном Вам лордом Гарроуби, где говорится о том, что обстоятельства могут сделать возможным, что какой-нибудь из двух дворов окажется перед необходимостью занять какую-то часть Оттоманской империи, чтобы спасти ее от алчности общего врага, сильно поразило е. и. в-во, результатом чего явились соображения, излагаемые в настоящей депеше; различные данные говорят нам о том, что, хотя турецкое правительство, может быть, из сознания собственной слабости, по-видимому, желает в настоящее время держаться России и Англии, однако в глубине души неизменно сохраняет расположение к Франции и что, к сожалению, никогда нельзя полностью полагаться на искренность чувств Порты, которая вполне способна покинуть нас в самый критический момент. Это соображение и быстрота, с которой события следовали одно за другим после отправки моих первых писем к в. с-ву по поводу дел в Турции, привлекли внимание е. в-ва к вышеуказанному справедливому высказыванию английского министерства, которое можно рассматривать и с другой точки зрения. *** Неуверенность, в которой мы до сих пор пребываем относительно готовности континентальных держав воспротивиться посягательствам Бонапарта, может быть, вызовет для наших дворов необходимость занятия какой-то части Оттоманской империи, что будет единственным средством обуздать властолюбие Бонапарта и заставить его принять справедливые условия. Будучи вынуждена объявить, что она находится на стороне тех, кто выступает против врага всей Европы, Порта в конце концов согласится на это совместное предложение с нашей стороны, чтобы обезопасить себя от вторжения французов. Следовало бы дать понять ей, что мы стремимся лишь к тому, чтобы сделать Бонапарта более сговорчивым, и кроме того можно было бы дать обещание вернуть султану его провинции в лучшем состоянии и более покорными сразу же после того, как французы очистят всю Италию, Швейцарию, Голландию и др. Разумеется, к принятию подобного решения следует подходить с величайшей осторож ностью и идти на это только в самом, так сказать, крайнем случае, однако мы считаем, что даже в том случае, если на континенте образуется коалиция, указанное средство, которое всегда будет эффективным, должно постоянно держаться в запасе на всякий случай. Имеется еще одно соображение, которое е. и. в-во не может упускать из виду: это улучшение участи христианских подданных Порты. Если Россия и Англия хотят гарантировать дальнейшее существование Оттоманской империи, то, для того чтобы эта гарантия стала выполнимой, им совершенно необходимо настаивать на устранении тех причин, которые непосредственно способствуют ее разрушению. А чтобы достичь этого, необходимо подумать о средствах улучшения условий жизни христианского населения Турции; воспитывая в последнем чувство преданности своему государю и освободив его от неслыханной тирании мятежных пашей, больше всего его притесняющих, необходимо обуздать наглость последних и тем самым способствовать укреплению влияния и прочности законного центрального правительства. В какой мере означенные пункты могли бы быть предложены Порте в качестве условий возобновления договора о союзе и стоит ли сейчас приступать к этому без уверенности в том, что они будут приняты? Именно по этим вопросам е. в-во желает получить мудрые советы британского министерства и с признательностью встретит любое последующее предложение с его стороны. Порта желает заключить лишь оборонительный договор и хочет избежать всего, что могло бы поссорить ее с французским правительством, в то же время она видит собственную слабость; ее министерство не может не сознавать, что существование этой империи будет поставлено под угрозу, если ей не будет обеспечена поддержка России и Англии, и, придавая в силу этого особое значение возобновлению союза, оно, может быть, в конце концов согласится для достижения этой цели на все условия, лишь бы они были предложены в приемлемой форме. Е. в-во намерен не предпринимать каких-либо демаршей по этому вопросу и не начинать каких-либо переговоров, пока не договорится с его британским в-вом. Император желает даже, чтобы союз был создан при обязательном участии в нем Англии. Мы убеждены, что, только следуя по этому пути и всегда действуя совместно в турецких делах, мы можем или спасти эту империю, или, на худой конец, хотя бы не допустить того, чтобы французы там обосновались, и противодействовать им в их теперешних интригах. Впрочем, соображения, приводимые в этой депеше, не являются результатом окончательно определившегося мнения; наоборот, они имеют лишь целью вызвать дружеское и конфиденциальное обсуждение, для того чтобы иметь возможность принять решение, которое наилучшим образом отвечало бы задаче преодоления трудностей нынешнего кризиса. Е. в-во с нетерпением будет ожидать мнения лондонского двора по этому важному вопросу. Мнение императора в настоящий момент таково, что нужно не торопясь обдумать все соображения, возникающие в связи с этим вопросом, а пока выиграть время, чтобы увидеть ход событий, которые, вероятно, к будущей весне примут более решительный оборот. Вследствие этого г-ну Италинскому предписано сообщить Дивану, что, несмотря на нашу признательность за проявляемые им по отношению к нам дружеские чувства, мы, в силу деятельного участия Англии в защите Оттоманской империи и наших дружеских связей с ней, сможем приступить к возобновлению упомянутого договора о союзе только совместно с нею; реисэфенди уже сам осознал, сколь полезно было бы побудить эту державу к участию в этом, и поэтому он без труда признает, что нам необходимо договориться обо всем прежде всего с лондонским двором; он должен сообщить также, что в. с-ву будут даны на этот счет необходимые инструкции. Но, поскольку новое английское министерство основное внимание уделит, разумеется, вопросу, имеющему наибольшее значение для него, а именно обеспечению обороны страны на случай десанта, мало вероятно, что мы получим в скором времени ответ на наши предложения. Г-н Италинский с помощью этих и подобных им соображений сумеет затянуть это дело, чтобы дать нам время принять совместно с лондонским двором после зрелого размышления решение по этому важнейшему вопросу. Нужно иметь поистине безграничное доверие, какое питает е. в-во к характеру и искренности чувств его британского в-ва и его министерства, чтобы говорить с ним с такой откровенностью; мы убеждены, что нам не придется сожалеть об этом и что английское правительство сумеет оценить откровенность, с которой мы делимся с ним своими мыслями. Я не сомневаюсь, что оно согласится со справедливостью наших доводов, которые Вы, в. с-во, сообщите ему со свойственным Вам умением, и что оно со своей стороны, следуя аналогичному образу действий и дав соответствующие инструкции г-ну Стратону, с готовностью поможет нам избежать чрезмерного ускорения хода переговоров, взяв на себя часть заботы о том, чтобы задержать их. При этом следует стараться не утратить нашего влияния на решения Порты и не допустить, чтобы у нее возникло даже малейшее недоверие. Имею честь. . . Получено в Лондоне с курьером Безлером 13(25) сентября 1804 г. 69 Р.S. ****Помимо того, что я уже имел честь сообщить в. с-ву в одной из моих сегодняшних депеш по поводу недоразумения относительно Неаполитанского королевства, которое, кажется, имело место в Лондоне, я считаю нужным предупредить Вас, что я объяснился на этот счет в таком же духе с герцогом Серра-Каприола и адмиралом Уорреном и, узнав из депеши графа Разумовского о том, что лондонский двор уже поручил г-ну Пэджету вследствие этого предположения послать соответствующие инструкции английскому посланнику в Неаполе, я поспешил написать нашему послу в Вене, чтобы ознакомить его с положением, в котором находится это дело10. Я не буду входить в объяснения о том, какие решения примет в дальнейшем наш августейший повелитель по этому вопросу, так как они еще не определены и будут окончательно приняты лишь после получения ответа из Вены, которого мы ждем со дня на день. Однако в. с-во легко поймете, сколь важно для нас восстановить факты в их истинном свете, с тем чтобы, если бы уже сейчас Бонапарт напал на Неаполь, поведение наших командующих на Семи островах, которые, естественно, отказались бы от каких-либо совместных действий, так как не получили еще никаких указаний на этот счет, не могло рассматриваться как шаг назад с нашей стороны или как невыполнение нами принятого на себя обязательства, что никогда не будет иметь места в политике с.-петербургского кабинета. Кроме того, я должен заметить в. с-ву, что ничто так не повредило бы успеху проектируемого нами общего соглашения о совместных действиях, как то, что у венского двора могло бы возникнуть хотя бы даже только предположение о том, что война против французов может быть начата без того, чтобы он был обязан принять в ней участие. Этобы его очень устроило, и он был бы крайне доволен, если бы мы взяли на себя труд сражаться с французами, в то время как Австрия продолжала бы оставаться в бездействии. Только глубокое убеждение в том, что против Бонапарта ничего не будет предпринято, пока Австрия не примет в этом участия, может каким-то образом вынудить ее к этому. Этот столь веский довод дополняет уже подробно изложенные мною соображения в пользу того, чтобы наш августейший государь не уклонялся от той линии поведения, которую он предначертал себе в этом от ношении. 46. Товарищ министра иностранных дел А. А. Чарторыйский 18(30) августа 1804 г. Милостивый государь мой Андрей Яковлевич! Депеши в.пр-ва от 16 июля получены здесь за день до отправления почты цареградской, что и не позволяет мне ныне распространиться рассуждениями по содержанию оных, а потому и ограничусь изложением самонужнейших токмо статей. 33 Прибытие в Константинополь посланного от Бабахана для убеждения Порты употребить свое посредство к примирению его с Россией или, так как он говорит, с тифлиским ханом, должно обратить Ваше внимание к узнанию всех тех особенных поручений, кои сей чиновник имеет, и о TOM сюда донести. Буде Порта вступит с Вами в объяснение по предмету положения дел наших на границах персидских, то, сообщив ей у сего прилагаемую копию с письма визиря бабаханского к генералу от инфантерии князю Цицианову ** и ответ его на оное**, объявите притом, что мы отнюдь не намерены были начинать в тех странах войну, но что к тому вынуждены самими персиянами, кои после вышеозначенного письма, к князю Цицианову адресованного, действительно выступили противу его в числе 20 тыс. человек, и, будучи вскорости встречены нашим корпусом, из 4 тыс. состоящим, разбиты и опрокинуты совершенно, напали вторично на оный в превосходном уже числе, ибо армия их составляла более 30 тыс. человек, но и сей раз были разбиты и, потеряв знатное число людей, всю их артиллерию и лагерь, обратились в бегство к Еривани, которую ограбив, переправились за Аракс. При сообщении сих подробностей Порте Вы присовокупите, что хотя по двукратном поражении бабахановской армии с небольшим корпусом наших войск самолегчайшая предстоит нам возможность, усилив оный малым чем, покорить всю Персию, со всем тем мы к сему не приступим, ибо цель наша состоит в том, чтобы обеспечить границы наши с той стороны и утвердить безопасность для торговли нашей, но непременно нужно, чтоб и персидские войска не переходили никогда рек Куры и Аракса и не чинили угнетения и притязания разным ханам, как-то: Ериванскому, Нахичеванскому, Шушинскому и другим родам, под покровительством России состоящим, кои обладают по сю сторону тех рек; что, впрочем, Вы, зная дружбу, существующую между нами и Портою, надеетесь, что государь император примет посредство Порты для мирного постановления между Россиею и Бабаханом персидским, а что Вы не оставите о таковом предложении е. в-ва султана (буде Вам оное учинится) донести сюда. В откровенности же, для сведения Вашего и для сообразования с тем объяснений Ваших, имею Вам сказать, что план наш относительно тех краев состоит в том, чтоб иметь границею реки Кура и Аракс и ввести войска наши в ханства Бакинское, Нахичеванское, Шушинское и Ериванское, на что и владельцы сих областей уже согласны и вступили с генералом князем Цициановым в переговоры по предмету сему, который получит совершенное исполнение в непродолжительном времени; а потому Вы крайне должны остерегаться, чтобы при рассуждениях Ваших с министерством турецким о посредстве их для восстановления спокойствия на границах Персии, отнюдь не мешать Грузии, Имеретии и Мингрелии, ханств Ханжинского, Бакинского, Нахичеванского, Шушинского и Ериванского, о которых ни в какие негоциации не входить, яко об областях, кои ни Порте, ни Бабахану не принадлежат и коих владельцы были совершенно властны учредить жребий свой так, как наивыгоднее для них казалось; иметь же Вам токмо разговор о Бабахане персидском, с коим к примирению нас, на предположении, чтоб он никогда рек Куры и Аракса не переходил, можете принять предложение Порты единственно токмо для донесения сюда на высочайшее рассмотрение. Не бесполезно было бы, если сыщете средства, уведомить генерала князя Цицианова о всем происходящем в Константинополе между Вами и министерством турецким по настоящему предмету, дабы он, будучи в известности о сем, мог равномерно сообщать Вам для соображений Ваших о положении, в каковом находиться будут дела наши в том крае. Пребываю.... Получ[ено] 12 сентября 1804 г. Печат. по подлиннику. Князь] Адам Чарторыский Поверенный в делах в Париже П. Я. Убри товарищу министра иностранных дел А. А. Чарторыйскому 24 августа (5 сентября) 1804 г. Детально излагает события последних недель своего пребывания в Париже и сообщает о приготовлениях Франции к войне с Россией. С6. РИО, т. 77, стр. 723-733. 47. Правительствующий сенат в Трибунал иностранных дел Китая 29 августа (10 сентября) 1804 г.. С удовольствием получили мы ответ Ваш, господа Амбани, от 24 дня 1 месяца Щастливого и Похвального 9 года на лист, отправленный к Вам в 28 день ноября прошлого 1803-го*. * См. т. 1, док. 232. |