См. приложение

«В»

к достижению каких-либо личных выгод, а будет добиваться исключительно восстановления и упрочения их политической независимости; что все крепости и форты, принадлежащие странам, которые должны сохранить свою политическую независимость, как, например, Голландия, Швейцария и Италия, будут заниматься от имени той страны, которой они принадлежат, и будут переданы ей сразу же после того, как ее независимость сама по себе станет достаточно прочной, благодаря установлению правильной формы правления, которую эта страна изберет по своему усмотрению, и заключению с союзными державами договоров, обеспечивающих эту независимость.

Если действия, заявления и воззвания России и Англии будут всегда согласовываться с этими принципами, то они не только произведут желаемое воздействие на эти страны, но, весьма вероятно, помогут подготовить и саму Францию к благодетельным переменам в ее правительстве, уменьшат сопротивление и устранят затруднения, могущие встретиться коалиции на пути к намеченной ею цели.

Г-н Питт ответил мне на это, что он совершенно согласен со всем сказанным мною и считает нужным указать только на необходимость употребить все средства, чтобы постараться склонить Пруссию также войти в эту коалицию. Исходя из этого он высказал несколько соображений относительно приманок, с помощью которых можно было бы привлечь ее на нашу сторону. Он упомянул также о вознаграждениях, которые можно было бы пообещать Австрии; но поскольку я считал, что прежде нужно решить некоторые другие вопросы, я ограничился заявлением, что е. и. в-во придерживается того принципа, что, делая подобные предложения, следует давать лишь такие обещания, которых нельзя будет избежать, с тем чтобы не повторить ошибок прежних времен, когда все предпринимавшиеся усилия приписывались исключительно желанию извлечь выгоду из всеобщего распада. Я добавил, что, так как маловероятно, чтобы нам удалось обойтись вообще без каких бы то ни было обещаний, у е. в-ва возникли некоторые соображения на этот счет, которые и будут сообщены г-ну Питту впоследствии нашим послом.

«Что же касается субсидий, — сказал г-н Питт, — то мы доведем их сумму до возможно больших размеров. Мы предоставим пять миллионов фунтов стерлингов, быть может, даже несколько больше; но это все, что мы можем сделать, ибо если бы мы попытались увеличить эту сумму, то, помимо затруднений, связанных с недостатком средств, мы столкнулись бы еще и с тем неудобством, что объем нашей торговли со странами, которым мы дадим субсидии, не позволил бы увеличить эту сумму и нам было бы чрезвычайно трудно провести ее. Но зато мы согласимся выплачивать субсидии начиная с 1-го января, т. е. за три или четыре месяца до открытия военных действий. В результате этого составится довольно значительная сумма, которая сможет быть употреблена на необходимые для приготовлений расходы».

Возвращаясь к сказанному мною, я сказал г-ну Питту, что, по мнению е. в-ва, единственное надежное средство для достижения второй цели, состоящей в том, чтобы поставить естественные преграды честолюбию Бонапарта, которые помогали бы удерживать Францию в ее границах и препятствовали бы ее расширению в будущем, — это окружить со всех сторон Францию государствами, которые были бы достаточно сильны для того, чтобы не страшиться, по крайней мере, ее первого натиска, и могли бы в силу этого заставить уважать до известной степени свою независимость. Исходя из этого, совершенно необходимо, чтобы при мирном урегулировании, если таковое будет иметь место В результате удачной войны, было значительно улучшено положение Голландии, Швейцарии и Италии и эти государства были усилены путем округления их территорий, отвечающего вышеуказанной цели.

Что касается Германии, старого германского сообщества, то нынешнее положение этой страны, разделенной на множество мелких государств, почти не связанных больше между собою, столь явно противоречит этой цели, что оба двора должны уделить

См. приложения «С» и «Сс»

См. приложение

«D»

ей, с этой точки зрения, самое серьезное внимание. Е. и в.-во, желая договориться с британским министерством по всем этим вопросам, уполномочил меня изложить его соображения на этот счет нашему послу, который в свое время сообщит их министерству.

Я только позволил себе заметить, что, поскольку е. в-во никому лично не отдает предпочтения и желает единственно найти наиболее подходящий способ для достижения намечаемой им цели, он с удовольствием встретит все предложения, которые сделает ему по этому вопросу британский кабинет.

С другой стороны, поскольку е. в-во твердо убежден, что хорошее правительство, основанное на принципах справедливости, как ничто другое способствует проявлению жизненных сил нации и росту уважения к ней со стороны других наций, привязывая население к родине и к законным властям и уничтожая вместе с тем сеющие раздор партии, он желает договориться с британским кабинетом относительно того, какую форму правления следовало бы попытаться установить и поддерживать в странах, которым будет возвращена независимость.

Е. в-во с величайшим удовольствием встретит все соображе ния по этому вопросу, которые сочтет нужным высказать британское министерство. Е. в-во счел своим долгом сделать лишь следующее замечание: принцип должен быть повсюду единым, но способ его применения, который неизбежно будет меняться в каждой стране в зависимости от местных условий и обстоятельств, должен обязательно соответствовать желаниям нации и, насколько возможно, формам правления в других государствах.

Наконец, что касается средств для достижения последней цели, а именно укрепления этого порядка вещей посредством благотворного влияния, которое мог бы иметь вечный союз России и Англии, союз, который мог бы быть расторгнут лишь в результате полнейшей перемены в политике и принципах той или другой страны, то е. в-во считает, что если удастся добиться того, о чем идет речь, то средства найдутся сами собой. Интересы и безопасность самих освобожденных наций сами по себе потребуют заключения пакта, о котором говорилось выше. Тогда останется только установить нормы международного права, положив в основу их точные и ясные принципы, и подумать о том, в какой мере можно было бы подчинить этим нормам национальные за

конодательства.

Выслушав меня с большим вниманием, г-н Питт сказал, что принципы, которые е. и. в-во желает положить в основу конвенции с Великобританией и действий против узурпаторских предприятий Франции, как нельзя более совпадают во всех отношениях с чувствами и мыслями его британского в-ва и его министерства и в то же время настолько соответствуют желаниям нации и характеру и чувствам англичан, что у правительства имеется только одно средство сохранить любовь народа это в точности следовать этим принципам. К тому же интересы Англии, «Sinking fond», им созданный, национальный долг, постоянно увеличивающийся в связи с войной, интересы торговли и развития промышленности все это требует, чтобы в политике не уклонялись от мер, могущих привести к установлению всеобщего спокойствия, к поддержанию и укреплению его.

«Британский кабинет, — добавил он, - был всегда настолько проникнут этими чувствами, что как во время последней войны, так и в мирное время он всегда открыто высказывал их и давал доказательства своего бескорыстия и горячего желания добиться ценою любых жертв восстановления всеобщего мира в Европе>>

***

NB****

Покончив с этим вопросом, я высказал г-ну Питту свое глубокое сожаление по поводу того, что образ действий, которого британское министерство иногда придерживалось при сообщении своих мнений с.-петербургскому кабинету, не всегда

я

отвечал той степени доверия и искренности, на которую соответствие целей и принципов, так же как и счастливое единство интересов обеих держав, позволяли бы надеяться; что недоразумения, отсюда проистекавшие, вообще приносили большой вред и крайне замедляли ход дел; что в некоторых случаях действия лондонского двора, хотя и справедливые, не выглядели такими, какими они были в действительности, потому что приводившиеся доводы не всегда были удачно выбраны, а истинными мотивами, единственными, которые следовало бы подчеркнуть, большей частью пренебрегали; что в ряде других случаев лондонский двор, казалось, подозревал Россию в наличии у нее намерений, отличных от тех, которые она ему выказывала, и он постоянно тревожился по поводу всего того, что собирался предпринять с.-петербургский кабинет; что такая склонность к подозрительности создавала, естественно, нечто вроде стены недоверия между двумя дворами, что мешало им объясниться свободно и откровенно как относительно их собственных интересов, так и касательно интересов Европы, которые во всех отношениях являются также и их интересами; и что, наконец, вместо того, чтобы действовать прямо и откровенно договориться по всем вопросам, обе стороны прибегали к околичностям и, прощупывая друг друга, применяли хитрость, вследствие чего лишь отдалялись от своей цели. Все это я подкреплял примерами. В доказательство моего первого утверждения я сослался, между прочим, на недавнее событие (испанское дело) и сказал, что, если бы причины, которые заста вили лондонский двор поступить с этой несчастной страной так, как он был вынужден это сделать 118, были заранее конфиден циально сообщены с.-петербургскому двору и если бы спросили его мнение обо всем этом, без сомнения, не создалось бы того неблагоприятного впечатления, которое это дело неизбежно должно было произвести и для устранения которого потребуется много объяснений. Для обоснования второго утверждения сослался на то неожиданное действие, которое оказала на британское министерство депеша князя Чарторыйского графу Воронцову о Турции *****; на подозрения британского кабинета, будто бы в этой депеше содержались недомолвки, свидетельствовавшие, по его мнению, о намерении нашего двора вознаградить себя за счет Турции; а также на ответ, переданный через графа Воронцова, в котором британское министерство ставило себе в заслугу бескорыстие е. в-ва императора. Г-н Питт, казалось, сначала несколько смутился и пытался возражать, говоря, что позволительно было, однако, предполагать в течение некоторого времени наличие у России каких-то видов, поскольку, по его словам, эта депеша была составлена в совершенно особом тоне, и к тому же можно привести много примеров в подтверждение того, что именно под предлогом оказания помощи какой-либо стране легче всего захватить ее. Я ему ответил на это, что, хотя нет ничего более достоверного, чем то, что император как нельзя более далек от подобного намерения и что он согласился бы (как я ему уже говорил об этом раньше) утвердиться в Константинополе тогда только, когда все средства избавить эту часть Турции от захвата ее какой-либо другой державой были бы исчерпаны и оказались бы тщетными, предположим все же на минуту, сказал я, что эта депеша была написана именно в таком духе: Англии ли, нашему лучшему другу, тревожиться из-за этого? Разве она что-нибудь потеряла бы от осуществления этого замысла? Разве ее торговля с Турцией не была бы в результате этого обеспечена лучше, чем до сих пор? Г-н Питт тотчас согласился, что Англия ничего от этого не потеряла бы, но было бы весьма неполитично и вредно для основной цели, к которой мы стремимся, замышлять осуществление подобного плана, ибо было бы крайне непоследовательно действовать таким образом в момент, когда все усилия направлены к достижению одной цели восстановлению независимости держав, захваченных Францией, и когда стараются убедить все государства, сколь возмутительно подобное нарушение международного права. «Хорошо, — сказал я, - это все, чего я хотел. Именно так следовало обращаться к е. и. в-ву, даже предполагая, что Вы на какое-то время могли допустить, что у

129

е. в-ва были тогда какие-то виды на Турцию. Но вместо этого в переданном е. в-ву ответе выражалась лишь тревога Англии, и единственный довод, приводившийся в нем, состоял в том, что, поскольку Россия и так огромная страна, она не нуждается в увеличении своей территории. Конечно, этот ответ не был составлен так, чтобы произвести наиболее благоприятное впечатление на е. в-во; только сам император, руководствуясь своими благородными чувствами, может решать, как ему поступать. Разве Вы не понимаете, что подобный ответ, вместо того чтобы подчеркнуть его бескорыстие, преуменьшает его?» Г-н Питт покаялся в том, что была допущена ошибка, полностью признал мою правоту и тут же набросал ответ в таких выражениях, в каких он должен был бы быть составлен, и в этом виде он был бы действительно превосходен; сказав мне, что он горячо желал бы сообразоваться во всем с видами императора и добиться того, чтобы английское правительство заслужило его доверие, он попросил меня посоветовать ему, как лучше всего действовать и что говорить, чтобы это желание осуществилось. Я ответил ему, что для человека с его умом ничего не может быть легче, что для этого ему нужно только вполне знать характер и возвышенные чувства е. в-ва. Я нарисовал ему портрет императора, и если он оказался прекрасен, то я здесь ни при чем и моя совесть чиста, так как он соответствует действительности. «Отсюда Вы видите, г-н Питт, сказал я, - что ничто так не возмущает императора, как несправедливость и все то, что носит на себе отпечаток стремления преследовать свои личные выгоды в ущерб общим интересам и что, следовательно, нужно с особой тщательностью обосновывать перед императором все меры, которые на первый взгляд кажутся противоречащими чистым и бескорыстным чувствам. Впрочем, я должен Вам сказать, - добавил я,- что если бы высказанные Вами сейчас чувства, Ваш правильный взгляд на вещи и уменье верно судить о них были доведены до сведения е. и. в-ва без искажений при передаче, то я уверен, что они заслужили бы полное его одобрение и были бы ему крайне приятны».

67

-

Перед уходом я объяснил ему мотивы, в силу которых вышеупомянутая депеша была составлена в выражениях, сочтенных им несколько туманными. Я сказал, что это объясняется как раз тем небольшим недоверием, которое существовало в отношениях между двумя дворами и которое, как я уже говорил выше, препятствовало искреннему и откровенному обмену мнениями, столь соответствующему интересам обоих дворов; что мы хотели поэтому сначала выяснить мнение британского кабинета относительно новых статей, которые считали нужным включить в договор с турками при его возобновлении, чтобы узнать, не будет ли у британского кабинета возражений на этот счет. Я перечислил все предлагаемые изменения и, увидев, что г-н Питт нашел все это весьма уместным, вполне справедливым и как нельзя более соответствующим общим интересам, добавил к этому, что для того чтобы как можно убедительнее доказать ему отсутствие у нашего двора каких-либо других намерений, я передам ему черновой проект нового договора и отдельных и секретных статей 81 в предварительном виде, без обработки и расположения статей по порядку. В то же время я попросил его ничего не говорить об этом...

Несколько дней спустя, когда я пришел за этими бумагами, он сказал мне, что прочел их с большим вниманием и нашел, что намерения е. в-ва императора весьма разумны и наилучшим образом соответствуют общему благу; что английское правительство постарается всемерно способствовать их успеху; что лорду Гоуэру немедленно будет предписано дать соответствующие заверения и договориться о том, каким образом британский кабинет сможет со своей стороны оказать в этом содействие; что важно попытаться добиться по возможности всего, чего мы хотим, но он предвидит, что по некоторым статьям Порта будет чинить затруднения.

Эти бумаги в том виде, как они были показаны г-ну Питту, прилагаются здесь под литерой В2.

Н. Новосильцев