Page images
PDF
EPUB

Текст вербальной ноты 178

Перевод

Трудно себе представить, как, несмотря на эти договорные постановления, добрые отношения и столь прямодушное поведение Пруссии, могли считать, хотя бы в течение краткого времени, что у нее имеются скрытые намерения или тайные обязательства, противоречащие интересам России.

Генерал барон Винцингероде и тайный советник Алопеус явились в понедельник в час дня к министру кабинета барону Гарденбергу по его приглашению; беседа началась с чтения вербальной НОТЫ 178, полученной накануне тайным советником Алопеусом. При чтении того места, где говорится о скрытых намерениях и тайных обязательствах, противоречащих интересам России, последний заметил, что столь оскорбительных подозрений нет, но все же нельзя не согласиться, что в некоторых случаях Пруссия своими действиями внушала недоверие.

Г-н Гарденберг попросил привести ему хотя бы один пример этого, и г-н Алопеус указал на миссию г-на Ломбарда в Брюссель**. Министр кабинета сначала привел несколько доводов, которые должны были Доказать ее полезность, но в конце концов согласился, что она отнюдь не привела к тому результату, которого от нее ожидали, а именно более точно выяснить намерения Бонапарта и внушить ему умеренность. Он привел в свою очередь факт, который, по его мнению, вполне мог породить недоверие, если бы здесь к этому были склонны. Он утверждал, что, хотя переговоры о сближении между Россией и Францией и велись при посредничестве Пруссии, это не смогло, однако, внушить санкт-петербургскому кабинету такое доверие, которое побудило бы его сообщить берлинскому кабинету заключенную между этими державами секретную конвенцию о которой последний узнал лишь совсем недавно. Тайный советник Алопеус возразил, что переговоры, результатом которых она явилась, велись в Париже, что к тому же они были открыты еще в предыдущее царствование, а при ныне царствующем императоре лишь продолжали начатое и дали санкцию делу, которое было уже почти завершено. После этого барон Гарденберг указал на подозрения, которые высказывались год назад относительно мнимых

***

[ocr errors]

вооруженных приготовлений в Пруссии; затем он перешел к двум последним собственноручным письмам е. в-ва императора королю, в каждом из которых упоминается об этих же злополучных приготовлениях, порождающих недоверие, для которого, по утверждению этого министра, нет ни малейших оснований, так как он может дать честное слово, что в Пруссии в прошлом году столь же мало, как и в этом, думали об осуществлении хотя бы незначительных военных приготовлений, если не считать приготовлений, производимых ежегодно даже в условиях прочного мира и связанных с военной организацией прусской монархии. Он сделал отсюда вывод, что имеются люди, которые целиком посвятили себя неблаговидному занятию, состоящему в том, чтобы внушать недоверие и ослаблять таким

В отношении последних не существует никакого противоречия между ней (Россией) и Пруссией, надежная и искренняя дружба которой является первым оплотом против любого нападения на нее и на слабые северные государства, в которых она принимает участие. Если король хочет сохранять мир до тех пор, пока крайние обстоятельства не вынудят его взяться за оружие, то лишь потому, что только эта система соответствует как его чувствам, так и благоденствию его народов и только она позволит ему подготовиться к энергичной и решительной оборонительной войне.

путем начавшие устанавливаться между двумя монархами тесную дружбу и счастливое доверие. Тайный советник Алопеус ответил, что, поскольку ему неизвестно содержание этих двух собственноручных писем, он ничего не может сказать на этот счет, но, достаточно хорошо зная принципы и чувства своего августейшего государя, он берет на себя смелость заявить, что е. и. В-во искренне желает еще более укрепить тот тесный союз, который столь счастливо существует между обеими монархиями. Барон Винцингероде в свою очередь остановился на подлинном смысле двух упомянутых писем и в заключение сказал, что в них содержится неопровержимое доказательство того, что е. и. в-во совершенно не верит слухам относительно пресловутых вооруженных приготовлений.

При чтении того места, где говорится, что Пруссия служит первым оплотом и что только система сохранения мира соответствует чувствам короля и благоденствию его народов, генерал Винцингероде, отдавая должное этим чувствам, заметил, что тем не менее ВОЗМОЖНО такое стечение обстоятельств, когда подобная система будет во вред России, парализуя ее действия в случае, если она окажется вынужденной порвать с Францией. Барон Гарденберг в свою очередь заметил, что, если бы можно было предположить, что Россия пожелает действовать со стороны Северной Германии, стеснения, с которыми она встретилась бы, были бы неизбежным следствием согласия, созданного секретной конвенцией от 24 мая 1804 г. После этого долго говорили о том, как следует понимать постановления этой конвенции. Барон Гарденберг рассматривал ее с точки зрения непосредственной выгоды для России, поскольку в случае разрыва с Францией она обеспечила бы ее правый фланг от внезапного нападения; он утверждал, что, не будь этой конвенции, ганзейские города и гамбургский банк давно стали бы добычей Франции; эти соображения должны быть очень вескими даже для России. Барон Винцингероде, не оспаривая этого, сказал, что было бы большой натяжкой толковать конвенцию таким образом, будто соглашение России с Пруссией о совместных действиях должно иметь своим результатом то, что России нельзя будет атаковать Францию там, где она сочтет это выгодным, и что, следовательно, оно должно парализовать ее действия; он заверил, что его двор никогда не имел таких намерений, предлагая заключить это соглашение, в то время как барон Гарденберг утверждал, что единственной целью этого согласия

Является

сохранение спокойствия Северной Германии. Объясняя, что подразумевается под Северной Германией, он включил в это понятие все государства и провинции по эту сторону Везера и Верры. После этого г-н Гарденберг прямо заявил, что, если, к несчастью,

на континенте вспыхнет война, он почти уверен, что король, его повелитель, должен будет отказаться отстоль близкой его сердцу системы нейтралитета, но сделает это лишь после того, однако, как он попытается отстаивать ее до последней возможности, и тогда его личные симпатии, как и его интересы, заставят его, безусловно, принять сторону России. После этого заявления барона Гарденберга г-н Винцингероде спросил его, Можно ли положиться на это заверение и разрешает ли он передать его е. в-ву императору всероссийскому. Министр кабинета не согласился с тем, чтобы это заверение рассматривалось как официальное, но повторил, что он глубоко убежден в этом, тем более что интересы Пруссии Великая движущая сила здравой политики

*****

настоя

тельно требуют этого. Он сказал, что к тому же он считает невозможным, чтобы в случае разрыва между Россией и Францией Пруссия не была вынуждена последней выступить против нее в силу обязательств, принятых ею 24 мая 1804 г. ***, так как помимо того, что Франция обещала не увеличивать численность своих сил в Ганновере сверх 26-27 тыс. человек, даже сформирование армии на Рейне должно рассматриваться Пруссией как недопустимая мера; обязательства же эти, судя по поведению Франции до настоящего времени, неизбежно будут нарушены.

Затем перешли к вопросу о том, захочет ли и сможет ли Саксония сохранять строгий нейтралитет в случае, если бы между Россией и Францией вспыхнула война. По мнению г-на Гарденберга, на этот вопрос следует дать утвердительный ответ, и в подтверждение этого он сослался на поведение курфюрста в подобных обстоятельствах, а также привел доказательства его непоколебимой твердости; этот принц известен, правда, своей умеренностью, HO В то же время он известен и своим весьма последовательным образом действий. Учитывая, что Саксония без особых усилий может довести численность своей армии до 40 тыс., а в случае крайней необходимости даже до 50 тыс. человек, г-н Гарденберг считает, что к этому государству следует относиться с осторожностью и вниманием. Он высказал также соображение, что, если бы, к несчастью, курфюрста попытались силой заставить отказаться от его системы, это было бы тем более достойно сожаления, что этот государь, естественно, объединился бы с королем прусским, принципы и интересы которого требуют, чтобы он следовал той же системе строгого нейтралитета.

Следующим был обсужден вопрос о проекте соглашения между тремя дворами о совместных действиях 123. Тайный советник Алопеус выразил крайнее сожаление по поводу того, что вербальная нота не содержит определенного ответа на те предложения, которые он имел честь сделать в устной форме г-ну барону Гарденбергу

[ocr errors]
[ocr errors]

и что, следовательно, он не может доложить
императору, своему августейшему госуда-
рю, о достижении каких-либо результатов
в этом весьма срочном и важном деле. Ми-
нистр кабинета счел возможным утверж
дать противное. По его мнению, решение
его прусского в-ва взять на себя обязатель-
ство не заключать никаких соглашений
с кем бы то ни было без ведома двух импера-
торских дворов является весьма существен-
ным результатом. Он также подчеркнул важ-
ность того, что Пруссия излагает свою по-
литическую систему искренне и откровенно,
не дожидаясь даже заверений двух импера-
торских дворов в том, что они будут дей-
ствовать таким же образом; тем не менее
король считает, что до выполнения этого
предварительного условия он не сможет
принять окончательное решение относитель-
но обсуждаемого соглашения. Г-н Алопеус
заметил, что император, его августейший
государь, действует открыто, его политика
отличается благородством, великодушием
и совершенным бескорыстием, и его един-
ственной целью является обеспечение неза-
висимости государств, которые не попали
еще под иго Франции, открыто заявляющей
о своем желании поработить их либо силой,
либо хитростью и распространить таким
образом свое господство не только на сосед-
ние государства, но и на более отдаленные
державы. Что касается нынешней политики
венского двора, то, по мнению г-на Алопеу-
са, предложения графа Меттерниха не остав-
ляют желать ничего лучшего; на это г-н
Гарденберг заметил: «Но ведь речь никогда
не шла об Англии и взаимоотношениях
с ней». Ему ответили, что, насколько нам
известно, с этой державой не заключено
никаких обязательств. Министр кабинета
закончил беседу, заявив, что он не может
превышать полномочия, данные ему в пове-
лениях короля, его государя, и что здесь
речь не идет о его личных чувствах.

В эту запись беседы решили не включать то, что сказал барон Гарденберг относительно Швеции, так как этот министр лишь кратко повторил содержание своей НОТЫ 174.

Главноуправляющий в Грузии П. Д. Цицианов
Мустафа-хану Ширванскому

Предложение вступить в подданство России.

АҚАҚ, т. 11, стр. 661-662.

7(19) марта 1805 г.

Записка министра иностранных дел А. Р. Воронцова
о международном положении России

Москва, 9(21) марта 1805 г.

Вопрос о борьбе с Францией. Основные цели коалиции России, Австрии и Англии: освобождение Италии и восстановление Германской империи в старых границах.

Арх. Воронцова, кн. ХІ, стр. 481 — 488.

113. Ф. Ф. Винцингероде

товарищу министра иностранных дел А. А. Чарторыйскому

10(22) марта 1805 г.

Mon prince, à la suite des deux notes* du b[aron] de Hardenberg à Mr d'Alopeus, notre ministre a eu une conférence** à laquelle je fus aussi invité. Mr d'Alopeus, ayant déjà expédié par la poste passée ces deux notes à v.ex., je me bornerai à lui communiquer à présent les résultats de cette conférence en ne faisant que rapporter par articles d'après la suite du discours ce que le ministre prussien a dit ou accordé.

Les conséquences, qu'on peut tirer de cet entretien, m'ont paru si intéressantes que j'ai cru devoir faire part de cette dépêche à Mг d'Alopeus, pour n'avoir pas à me reprocher que v.ex. fût induit en erreur par une méprise de ma part. Notre ministre est entièrement tombé d'accord avec moi et m'a expressément assuré qu'il ne pouvait porter aucun autre jugement sur cette conférence. Vous verrez aisément, mon prince, sans que j'aie besoin d'ajouter ici nos réponses, ce que j'ai dû et pu facilement rejeter comme peu fondé ou inadmissible et à quoi je n'ai pas eu à objecter; v.ex. pourra, je crois, regarder la présente dépêche en quelque façon comme une confession politique du ministre prussien.

En discutant le contenu de la note verbale173 adressée à Mr d'Alopeus et qui servit de base à l'entretien, on est venu à parler des objets suivants:

La Prusse prétend avoir de justes raisons de nous reprocher un manque de confiance, et le b[arlon de Hardenberg cita comme preuve de cette assertion que, lorsque la Russie a fait le dernier traité de paix avec la France sous la médiation de la Prusse, on avait caché à cette dernière des articles secrets***.

La cour de Berlin reproche à la Russie d'incliner à la méfiance et relève les soupçons qu'on avait articulés à St.-Pétersbourg sur les prétendus armements en Prusse, dont s.m.i. a parlé au roi dans ses deux dernières lettres****. Le ministre prussien prétendit qu'il y avait des gens à St.-Pétersbourg, qui s'efforçaient à inspirer à l'empereur notre maître de la défiance contre la Prusse.

Le b[arlon de Hardenberg assure que la Prusse se désiste du projet d'occuper la Pomeranie suédoise et ne s'opposera pas à ce que le roi de Suède jugera convenable de faire pour mettre ce pays en état de défense; qu'elle ne lui dispute pas même le droit de prendre des subsides de l'Angleterre, pourvu que s.m. suédoise ne dépasse pas ses frontières pour agir offensivement contre les Français et pour troubler par là la tranquillité du Nord de l'Allemagne.

Le cabinet de Berlin explique la convention du 24 mai 1804***** comme portant obstacle à ce que la Russie prenne jamais contre la France des mesures qui pourraient attirer la guerre dans le Nord de l'Allemagne, il prétend que c'est elle-même qui s'est imposé cette gêne par le concert fait avec la Prusse.

Le ministre prussien comprend sous le Nord de l'Allemagne les Etats prussiens, le Mecklembourg, la Haute et Basse Saxe, enfin tout ce qui est en deçà du Weser et de la Werra et veut étendre son système de neutralité et de tranquillité sur ces pays.

Mr de Hardenberg est convaincu que surtout la Saxe est décidée de maintenir sa neutralité; il envisage ce pays comme méritant des ménagements tant pour

* См. прим. 173, 174.

** См. док. 112.

*** См. т. 1, док. 22.

**** Речь идет о письмах Александра I прусскому королю от 10(22) декабря 1804 г.

и 10(22) января 1805 г. (см. аннотации на стр. 219 и 273).

***** См. док. 23.

« PreviousContinue »