Его шведское в-во повторил мне почти то же, что мне сказал г-н Толль относительно главного командования, и, выслушав все мои доводы о том, что я не могу принимать какие бы то ни было договорные обязательства на этот счет, король удовлетворился моим обещанием вручить еще одну ноту с изложением этих затруднений и только что высказанных им замечаний, в которой я возьму на себя обязательство быть посредником между обоими генералами до тех пор, пока это дело не будет решено в С.-Петербурге. Е. в-во обещал, что мне ответят нотой с подробным изложением этого вопроса, которая сможет послужить мне руководством. Затем я выразил ему мое удивление по поводу тона г-на Толля в вопросе об оплате того, что потребуется для армии, предлагая дать на этот счет требуемые гарантии. Король ответил, что стремление принять меры предосторожности вполне естественно, когда речь идет о денежных делах. Король не проявлял никакого неудовольствия во время этой аудиенции и даже сообщил мне доверительно, что он поедет в Померанию смотреть войска в. и. в-ва. **** Не теряя ни минуты, я составил ноту копию которой прилагаю, надеясь, что эти переговоры, в ходе которых встретилось столько трудностей, будут, наконец, завершены; поэтому я был весьма удивлен, получив в ответ ноту 291, прилагаемую мною в оригинале. Но я решил не отчаиваться и испить до дна чашу горечи и неприятностей, с которыми я встречался в ходе этих нескончаемых переговоров. Я написал записку г-ну Веттерштедту с просьбой встретиться для беседы, и он тотчас же явился ко мне. ***** , Стараясь узнать, что заставило так внезапно отклонить мои предложения, я выяснил, что в связи с моим напоминанием о двух статьях конвенции от 2 (14) января * прямо противоположных тому, чего требовал король, он решил, что за этим крылась какая-то задняя мысль; мне удалось, однако, без труда убедить г-на Веттерштедта, что я сказал по этому предмету даже больше, чем должен был, и исключительно ради того, чтобы положить конец этим бесконечным переговорам. Я повторил ему все, что мне сказал и обещал король по этому вопросу, добавив, что я прошу е. в-во дать мне еще одну аудиенцию, чтобы я мог точнее объ ясниться относительно того, что осталось неясным во время первой аудиенции. Однако г-н Веттерштедт продолжал сидеть, как прикованный к стулу, не смея ни взглянуть на меня, ни уйти, и произносил какие-то бессвязные слова, среди которых я, наконец, разобрал что-то об оплате и сомнениях. «Вы хотите сказать о Ваших сомнениях относительно нашей точности в деле оплаты поставок для снабжения наших армий, и, признаюсь, я этим был весьма оскорблен. Ничто не давало Вам оснований для подобных сомнений, да еще вплоть до того, что Вы заявили, что если Мы не дадим обязательства платить наличными, то доступ нашим войскам в Померанию будет закрыт». Бедный молодой человек был смущен: ведь он сам составлял эту бумагу и без злого умысла, под давлением своего наставника Толля, употребил сульвицизмы и сделал выводы там, где следовало лишь изложить предложения. На следующий день его шведское в-во дал мне аудиенцию, которая продолжалась около часа. Невозможно сделать сообщение об этой беседе, не повторив большую часть того, о чем я уже докладывал ранее. Сначала король совершенно не хотел ни в чем уступать и, казалось, полностью забыл об обещаниях, данных мне накануне, но, после того как он рассмотрел вопрос о командовании на тысячу ладов и старался найти способ вернуться к старому, не опровергая самого себя, условились, что я представлю ноту с просьбой о паспортах и включу в нее несколько слов относительно принятия наших войск. Тогда в ответе, который король прикажет направить мне, будет содержаться столь желанная для него оговорка. Во время этой аудиенции король уведомил меня, что как раз перед этим ему сообщили о передвижении французских армий в Ганновере и в Лауэнбурге, а также о том, что Бернадот послал курьера в армию, расположенную в Голландии. Я воспользовался этим, чтобы настоять на моем отъезде в Померанию, намеченном мною на следующий день. Король не скрыл от меня своего желания самому командовать войсками и сказал, что он выставит от 4 до 5 тыс. солдат из гарнизона Штральзунда для совместных действий с войсками в. и. в-ва, но что из соображений осмотрительности он должен вернуться на зиму в Швецию. По возвращении к себе я отправил ноту копию которой Вы найдете в приложении, и получил прилагаемый здесь ответ 292, убедивший меня, наконец, в том, что ничто более не будет препятствовать высадке войск в. и. в-ва. Чтобы не терять ни минуты, добавлю только, что через несколько часов после отправки курьера я сам выеду отсюда в Померанию, чтобы приготовить все к их встрече. Пребываю... Д. Алопеус Александр | Фридриху-Вильгельму III I 23 августа (4 сентября) 1805 г. События в Европе требуют немедленных объединенных действий против Бонапарта. Александр І просит короля присоединиться к австро-русскому союзу. Если Фридрих-Вильгельм III не может немедленно дать ответа, то желательно, чтобы он разрешил проход русских армий через прусскую территорию. Вопрос об участии Пруссии в союзе может быть разрешен при личном свидании обоих монархов. Александр I не сомневается, что разрешение на проход русских армий будет дано. Bailieu, Correspondance inédite, p. 71-73. 176. Посол в Лондоне С. Р. Воронцов товарищу министра иностранных дел А. А. Чарторыйскому No 397 293 25 августа (6 сентября) 1805 г Monsieur le prince, il ne me reste plus qu'à répondre à v. ex. à la lettre officielle qu'elle m'a écrite au sujet des négociations dont est chargé Mr le baron de Strogonoff en Espagne. Ce ministre et moi nous avons parlé tant à milord Mulgrave qu'à Mr Pitt pour voir quelle facilité la cour de Londres pourrait donner pour amener une pacification entre elle et celle de Madrid, et quel est l'appât qui pourrait être offert à l'Espagne pour la dégager de la France et la tourner même contre cette dernière. Nous avons trouvé que la manière ici d'envisager l'Espagne est tout à fait différente de celle qu'on a chez nous. Leur ayant fait souvenir que dans leur convention* avec nous ils se sont engagés à donner toutes les facilités possibles pour moyenner la paix avec l'Espagne, ils nous répondirent qu'ils sont toujours prêts à se réconcilier avec elle, et quand je proposal, étant seul avec Mr Pitt, de donner quelque appât, comme celui de la restitution des frégates et des piastres qui s'y trouvaient 118, la réponse qu'il me donna fut, que: 1. Ce serait reconnaître qu'on avait tort de les avoir saisies, tandis que cette démarche a été justifiée par toutes les infractions et les perfidies que la faiblesse de l'Espagne, gouvernée par la France, avait faites à ce pays sous le masque d'une prétendue neutralité, et qu'on savait les armements commencés dans tous les ports espagnols et qui ne s'achevaient que faute d'argent qui était attendu; que même dans ce cas on s'était borné à signifier aux trois frégates de retourner d'où elles étaient venues et que, si elles s'obstinaient à entrer à Cadix, on s'y opposerait par la voie des armes; que l'Angleterre a été deux fois la dupe des assurances de l'Espagne - une fois en 1762 et l'autre fois dans la guerre d'Amérique où également la cour de Madrid donnait les assurances les plus positives de sa parfaite neutralité jusqu'au moment que les trésors qu'on attendait d'Amérique fussent arrivés; alors on arma des flottes à Cadix, Ferrol et Carthagène et on déclara la guerre à ce pays-ci. 2. Que ces frégates et ces piastres ne sont pas au gouvernement, le tout étant devenu la propriété des capteurs après qu'on a attendu plusieurs mois pour recevoir une explication claire et précise sur les relations de l'Espagne avec la France, sur lesquelles la cour de Madrid n'a jamais voulu répondre depuis près de deux ans, et qu'on avait demandé aussi une plus stricte observance de la neutralité et que si ces explications eussent été données ici par la cour de Madrid, les frégates et l'argent lui auraient été restitués; mais, bien loin de cela, la cour de Madrid déclara la guerre et les prises furent données aux capteurs suivant les lois de la marine anglaise. Je lui proposai encore s'il n'y avait pas moyen de donner une espèce d'avance en argent pour mettre en état l'Espagne de se garantir contre la France et puis de se tourner même contre elle. Il me dit sur cela que l'Angleterre n'a jamais acheté des paix et que l'idée de tirer l'Espagne du joug de la France et encore moins de la faire agir contre prouve qu'on ne connaît pas bien l'intérieur de ce malheureux pays, dénué de toute ressource, avec une flotte délabrée, équipée pitoyablement, n'ayant pas 30 mille hommes de troupes en état de porter les armes; que depuis près de deux ans de * См. док. 117. guerre ils n'ont pas pu rassembler 10 mille hommes devant Gibraltar et que ces 10 mille hommes ont plus l'air de mendiants que de soldats pour faire la guerre; que les finances de ce malheureux pays sont complètement ruinées et que l'ambitieux prince de la Paix, qui gouverne despotiquement l'Espagne, est si abhorré que son existence ne tient qu'à la protection que lui accor de Bonaparte; par conséquent rien ne pourra le déterminer à rompre avec ce terrible voisin, à moins que la France ne se trouve tellement abattue par une guerre malheureuse sur le continent qu'elle ne soit plus en état d'envoyer 20 mille hommes au-delà des Pyrénées, qui feraient la conquête de toute l'Espagne; que même si le prince de la Paix était culbuté, celui qui lui succéderait, si c'est un homme éclairé et honnête, serait obligé de ménager la France qui peut bouleverser l'Espagne dans l'état de délabrement où elle est; que vouloir entraîner l'Espagne, c'est la pousser vers sa ruine totale, car un pays aussi ruiné ne peut se rétablir qu'après une suite d'années d'une administration très sage; que si les affaires de la France vont mal, la cour de Madrid sans aucun risque pourrait rentrer dans sa neutralité sans rien craindre, et l'Angleterre ne demanderait rien autre chose d'elle que cette neutralité et que si les affaires de la France allaient encore plus mal, alors l'Espagne, en mettant (si toutefois cela lui était possible) 20 à 25 mille hommes pour la garde des Pyrénées, pourrait rompre tout commerce avec la France. Mr Pitt ne voit pas les affaires d'Espagne autrement qu'il me les a dépeintes, mais comme Mr le baron de Strogonoff est muni d'instructions très amples et de plusieurs renseignements très détaillés sur le pays où il va et qu'il est plus plein que moi de cette matière dont il a fait une étude particulière tant par les papiers qu'il possède que par ceux qu'il a été à même de voir à Pétersbourg dans l'archive du bureau, il pourra peut-être obtenir davantage de Mr Pitt qu'il doit voir demain. Certainement ce ne sera pas faute de zèle (car il en a beaucoup) qu'il ne réussira pas, ni faute d'arguments qu'il possède très bien. Je me réfère donc au rapport que ce ministre fera après son entrevue avec le premier ministre de ce pays. J'ai l'honneur ... S. clo m t e] Woronzo w P. S. Mr Pitt dans la conversation, que j'ai eue avec lui hier, m'annonça avec chagrin que milord L. Gower demande formellement son rappel et le demande avec instance, alléguant le délabrement de sa santé qui ne fait qu'empirer. Ce qui désole le plus Mr Pitt, c'est que non seulement on perd un ministre qui a déployé la plus grande capacité, et cela à la cour la plus importante pour l'Angleterre, mais qu'il ne voit aucun autre sur qui tourner les yeux pour pouvoir remplacer lord L. Gower - il en est désolé. On a eu ici l'avis certain que les flottes combinées sont entrées à Cadix, où elles étaient surveillées par l'amiral Collingwood, dont l'escadre de 4 vaisseaux de ligne avait été augmentée par 4 autres, arrivés de Gibraltar. Depuis on a encore été informé que l'amiral Calder avec 20 vaisseaux de ligne avait été vu le 25 passé devant le cap St. Vincent, et comme le vent lui était favorable, il doit être arrivé le lendemain devant Cadix où les flottes ennemies sont maintenant bloquées par une force anglaise de 28 vaisseaux de ligne. Ut in litteris. Получено 19 сентября 1805 г. Печат, по подлиннику. S. clo mtel Woronzo w Перевод * 293 г-ном Господин князь, мне остается лишь ответить на официальное письмо в. с-ва по поводу переговоров в Испании, возложенных на г-на барона Строганова. Мы с этим посланником беседовали как с милордом Мюльґрэвом, так и с г-ном Питтом, чтобы выяснить, чем лондонский двор мог бы способствовать достижению примирения между ним и мадридским двором и какую приманку можно было бы предложить Испании, чтобы оторвать ее от Франции и даже повернуть против этой последней. Мы нашли, что здесь смотрят на Испанию совершенно иначе, чем мы. Когда мы напомнили им, что по конвенции с нами они обязались всячески способствовать достижению мира с Испанией путем посредничества, они нам отве тили, что они по-прежнему готовы к примирению с ней, и, когда я, будучи наедине с Питтом, предложил выставить какую-либо приманку, скажем возвращение фрегатов с находившимися на них пиастрами 118, он мне ответил, что: 1) это означало бы признать захват их неправомерным, в то время как этот шаг был оправдан всеми беззаконными и вероломными поступками, которые под прикрытием мнимого нейтралитета Испания, подчинившаяся из-за своей слабости Франции, совершила в отношении Англии, и было известно, что во всех испанских портах начаты вооруженные приготовления, которые не были завершены лишь из-за отсутствия денег, которых ожидали; что даже в этом случае ограничились тем, что предложили трем фрегатам возвратиться туда, откуда они отплыли, и предупредили, что если они все же будут упорствовать в своем стремлении войти в Кадис, то этому воспрепятствуют силой оружия; что Англия дважды уже была обманута заверениями Испании: первый раз В 1762 г., второй раз Во время американской войны, когда мадридский двор равным образом давал самые положительные заверения в своем полном нейтралитете до тех пор, пока не прибыли ожидавшиеся из Америки сокровища, тогда испанцы вооружили флоты в Кадисе, Ферроле и Картахене и объявили войну Англии; 2) что эти фрегаты и эти пиастры не принадлежат правительству, так как и то и другое стало собственностью каперов после того, как в течение нескольких месяцев Англия ожидала получения ясного и точного разъяснения о взаимоотношениях Испании с Францией, но мадридский двор так и не желает отвечать на этот вопрос уже в течение двух лет; что Англия потребовала также более строгого соблюде ния нейтралитета и, если бы эти разъяснения были даны ей мадридским двором, фрегаты и деньги были бы возвращены ему; но мадридский двор не только не сделал этого, но даже объявил войну, и, согласно английским морским законам, захваченные призы были переданы каперам. Я задал ему вопрос, нельзя ли выдать нечто вроде денежного аванса, чтобы дать воз можность Испании обезопасить себя от Франции, а затем даже выступить против нее. Он ответил мне на это, что Англия никогда не покупала мир, и думать о том, чтобы освободить Испанию от ига Франции, а тем более заставить ее действовать против последней, — значит недостаточно хорошо знать внутреннее положение этой несчастной страны, лишенной какихлибо ресурсов, с пришедшим в упадок флотом, имеющим жалкое вооружение, не располагающей и 30 тыс. солдат, способных носить оружие; что в течение почти двух лет войны они не смогли собрать 10 тыс. человек у Гибралтара, да и эти 10 тыс. имеют скорее вид нищих, чем боеспособных солдат; что финансы этой несчастной страны полностью расстроены; что честолюбивый Князь Мира, деспотически управляющий Испанией, столь ненавистен, что своим существованием обязан исключительно покровительству, оказываемому ему Бонапартом; следовательно, вряд ли что-либо сможет заставить его порвать с этим страшным соседом, разве что Франция будет настолько ослаблена в результате неудачной войны на континенте, что она окажется больше не в состоянии послать 20 тыс. солдат по ту сторону Пиренеев, которые покорили бы всю Испанию; что, даже если бы Князь Мира был свергнут, а его преемником стал бы человек просвещенный и честный, он также вынужден был бы ла дить с Францией, которая может раздавить Испанию, находящуюся в состоянии упадка; что желать привлечь на свою сторону Испанию это значит толкнуть ее к полной гибели. потому что столь разоренная страна сможет оправиться лишь после ряда лет мудрого правления; что, если дела Франции будут идти плохо, мадридский двор смог бы без всякого риска, ничего не опасаясь, вернуться к своему нейтралитету и Англия не требовала бы от него ничего, кроме этого нейтралитета; что если бы дела Франции пошли еще хуже, то Испания, выставив (если только это будет для нее возможным) от 20 до 25 тыс. человек для охраны Пнренеев, смогла бы прекратить всякие сношения с Францией. Г-н Питт оценивает испанские дела именно так, как он мне их обрисовал, но так как г-ну барону Строганову сообщены весьма пространные инструкции и подробные сведения о стране, куда он направляется, и он лучше меня разбирается в этом вопросе, изучавшемся им специально как по имеющимся у него документам, так и по тем, которые он имел возможность видеть в Петербурге в архиве канцелярии, то не исключено, что он сможет добиться большего от г-на Питта, которого он должен увидеть завтра. Если он не добьется успеха, то, конечно, не из-за недостатка усердия (так как он весьма усерден) и не из-за недостатка в аргументах у него их достаточно. Поэтому я отсылаю к донесению, которое этот посланник составит после своей встречи с премьер-министром Англии. Имею честь... Граф С. Воронцов Р. S. Г-н Питт в разговоре, который я имел с ним вчера, с огорчением сообщил мне, что милорд Л. Гоуэр официально просит отозвать его и просит об этом настойчиво, ссылаясь на расстроенное и все ухудшающееся здоровье. Г-н Питт огорчен не только тем, что Англия теряет весьма даровитого посланника и к тому же при дворе, наиболее важном для Англии, но и тем, что он не видит никого, кто мог бы заменить Л. Гоуэра, и он расстроен этим. Здесь получили достоверное известие о том, что соединенный флот вошел в Кадис, где за ним наблюдает адмирал Коллингвуд, эскадра которого, состоявшая из 4 линейных кораблей, была усилена еще четырьмя, прибывшими из Гибралтара. После того были дополнительно получены сведения, что 25-го прошлого месяца адмирала Колдера с 20 линейными кораблями видели у мыса Св. Винцента, и так как ветер был попутным, то он должен был на следующий день подойти к Кадису, где неприятельский флот теперь блокирован английскими силами из 28 линейных кораблей. Ut in litteris Граф С. Воронцов 177. Посланник в Берлине М. М. Алопеус товарищу министра иностранных дел А. А. Чарторыйскому No 173 25 августа (6 сентября) 1805 г. Mon prince, j'ai des remerciements tout particuliers à faire à v. ex. de la communication de la note* sur la marche à suivre etc., y ayant trouvé des renseignements aussi précis que précieux pour ma direction. Ma conduite y a été rigoureusement conformée et j'ose bien répondre qu'ici on est encore loin de se douter de la détermination prise chez nous de faire marcher des troupes par ce pays. Car, quoique les ordres aient été expédiés de mettre sur le pied de guerre plusieurs régiments, on a commencé par ceux répartis en Vestphalie. Au reste, je ne saurais cacher à v. ex. qu'en arrivant à la seconde époque de la négociation, où j'aurai à annoncer la marche de nos troupes, l'impression que cet avis va produire sera extrêmement forte. C'est dans l'entrevue entre l'empereur et roi que je fonde tout mon espoir; je voudrais qu'elle pût précéder l'entrée des troupes. Alors les esprits seront moins exaspérés par cette marche, parce qu'on la regardera comme une suite d'un arrangement pris entre les souverains. Au surplus, cette entrevue, je la regarde comme le seul et dernier moyen de déterminer le roi; tout autre manquerait son effet et il serait difficile de répondre que ce prince ne tournât du côté de la France. Dans ce cas malheureux la Prusse en souffrirait sans doute immensément, mais les efforts réunis des alliés n'en deviendraient que plus dépendants de chances incalculables, dont, à coup sûr, il y en aurait qui tourneraient au préjudice notable de l'Autriche. Il y a encore une considération sur laquelle il est de mon devoir de fixer l'attention de v. ex. La moisson a totalement manqué dans la Marche et la Poméranie. Avec la meilleure volonté du monde il sera difficile, pour ne pas dire impossible, de fournir des subsistances au corps d'armée, destiné à traverser ce pays pour marcher vers le Hannovre. Celui qui doit toucher la Silésie trouvera plus de facilités. Ne pourrait-on pas fréter des bâtiments pour faire des transports de grains de Libau à Stettin? Il est vrai que si le roi de Prusse se déclarait contre nous, cette ressource serait perdue et fournirait même de la subsistance à l'ennemi. Mais indépendamment de la circonstance, que ce malheureux cas me paraît peu probable, il y aurait moyen de masquer l'opération pour le premier instant. Les grains pourraient être consignés à une maison de commerce à Hambourg et les consignations envoyées à moi, afin qu'on n'en sût rien à Hambourg, supposé que les Français entrassent dans cette ville. Je proposerais pour cet effet les Sis Schramm, Kerstens et compagnie, qui sont * Речь идет о «Записке Министерства иностранных дел о мероприятиях по привлечению Пруссии к коалиции против Наполеона» (см. док. 160). |